С Лёхой я не виделся с прошлого лета, хотя ещё весной договорился с ним поехать на озеро, чтобы поохотиться на уток. Только поездка никак не складывалась: то я был занят, то он уезжал в командировку. Наконец, все дела утряслись, и мы решили выехать немедленно.
Когда я подъехал к его дому, он уже стоял у ворот и, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением поглядывал на дорогу. Закинув рюкзак в багажник, Лёха сел рядом и, обернувшись назад, где расположилась моя собака, сказал:
- Привет, Чара! – повернувшись ко мне, спросил: - Интересно, что скажут наши благоверные, если мы ни одной утки не убьём?
- А то и скажут, что мимо охоты проехали, - я рассмеялся.
- Зря смеёшься, - нахмурился Лёха.
- Да не смеюсь я. Не знаю, как твоя, а моя Настасья всё также цепляется: где был, да что делал.
- Вот-вот, и моя не лучше, - поддакнул Алексей.
- Слушай, а как она смотрит на твои забавы сейчас?
- Кто «она»?
- Ну, кто-кто... Катя твоя.
- Ну, во-первых, от моих забав только пшик остался, - усмехнулся Лёха.
- Ой-ой, можно подумать, – хохотнул я в ответ. - Тебя ведь до сих пор любая юбка с ума сводит. Ладно, не уходи от темы: что во-вторых?
- А во-вторых, ты и сам точно такой же, если не хлеще.
- О, старик, ты мне такой комплимент отвесил! Я горд неимоверно. Но не уходи от темы – лучше о Сонечке расскажи, ты помнится обещал.
- Да ладно тебе, - почему-то скривился Лёха, - лучше на дорогу смотри. Приедем на место, поохотимся, а уж вечерком у костерка, да под водочку...
- Ну-ну, не забудь только, а то я тебя знаю, - сказал я, выруливая влево, чтобы обогнать МАЗ с прицепом.
К вечеру охота была закончена. Две утки – по одной на брата – болтались за поясами, и мы решили, что нашим жёнам хватит и этого. По крайней мере, доказательство безупречного поведения их мужей будет налицо, да и убивать почему-то расхотелось, хотя Чара, несмотря на обильный ужин, охотой была явно недовольна. В знак своего собачьего протеста она устроилась на противоположной стороне от нас и, положив морду на лапы, вскоре заснула. А ужин был в полном разгаре, водочка сделала своё дело, и от широты душевной хотелось запеть на всю округу, но я специально подбил Лёху на это уединение, чтобы расколоть относительно его последнего любовного романа или, как он говорил, – неоконченного сюжета.
Рядом с нами едва слышно плескались волны небольшого озера, на берегах которого мы гоняли уток, чуть подальше тёмной полоской чернела кромка леса, на небе среди лёгкой кисеи прозрачных облаков висела луна.
- Ну, Лёх, может, хватит ерундой заниматься? Чегой-то, я вижу, ты всё тянешь с обещанным, - напомнил я своему другу, выгребая очередные картофелины из костра.
- Слушай, а давай в другой раз, - лицо его вдруг посерьёзнело.
- Нет, нет и нет! Мы что, зря сидим в этой глуши? Не тяни – выкладывай, такой случай может и не представиться, сам знаешь.
Алексей задумался, что по моему уразумению было несколько странно, потом негромко заговорил:
- Понимаешь, всё что случилось тогда в декабре, как-то не укладывается в рамки моих обычных понятий, поэтому даже не знаю, с чего и начать.
- Вот и начни с самого начала, - посоветовал я.
- Ну ладно, слушай.
Почти перед самым Новым годом я должен был уехать в Питер в командировку – всего на неделю, чтобы числа двадцать девятого вернуться домой. Поезд немного опоздал, и когда я прибыл на место, выяснилось, что босс, не дождавшись нашей встречи, срочно уехал по каким-то делам и вернуться не обещал. Его секретарша посоветовала прийти завтра утром. Я уже собрался было покинуть сии апартаменты, как дверь отворилась, и в приёмную вошла женщина, – красивая, стройная и какая-то... очень милая. Я не мог оторвать от неё взгляда – так и прирос к креслу.
- Да ну-у! Это на тебя не похоже, – вставил я. - Неужели такая красивая?
- Ты бы видел её!
- Ну да, тебе бы прям там и заарканить её.
Лёха поморщился.
- Ничего ты не понимаешь.
- Это я-то не понимаю, а кто мне комплименты только что навешивал? Ладно-ладно, молчу. Дальше-то что?
- Она выразила сожаление по поводу неожиданного отъезда Евгения Сергеевича и, полистав записную книжку, сказала, что придёт завтра. Ну всё, - подумал я, - завтра же и познакомлюсь с ней.
Но его величество случай свёл нас вечером этого же дня: оказалось, она живёт рядом с гостиницей, где я остановился. Вечером я пошёл в ближайший магазин и там неожиданно увидел её: она из продуктов что-то покупала. Нагрузила две большие сумки и пошла к выходу, я за ней. На улице подошёл и предложил:
- Разрешите – помогу.
Она глянула на меня – сначала недоверчиво, но будто вспомнив что-то, кивнула и улыбнулась. Я взял у неё сумки, и мы зашагали по вечернему городу.
Она заговорила первая. Говорила приятным голосом, и было видно, что я заинтересовал её тоже. Так и познакомились, – выяснилось, что в качестве дизайнера она сотрудничает с этой фирмой. А когда подошли к дому, я спросил – могу ли пригласить её на завтра в ресторан, Соня подумала и согласилась. Условились встретиться у её подъезда ровно в восемнадцать.
Назавтра я быстренько устроил все дела, съездил на Московский, купил билет на двадцать девятое и ровно в шесть вечера был у подъезда. Думал, она не придёт, но она пришла.
- Ладно, всё это детали, - сказал я, немного подустав от Лёшкиных подробностей. – Ты мне лучше скажи, когда ты...
- Дурак ты, Колька! – оборвал он и замолчал.
- Я-то не дурак. А вот ты – даже очень. Она, что – зацепила тебя? А знаешь ли ты, мой дорогой, что не та женщина опасна, которая держит мужика…
- Знаю, - усмехнулся Лёха. - Опасна та, которая держит нашего брата за душу. Золотые слова. Знаю, что и жить надо не с той, с которой можешь жить, а с той, без которой жить не можешь. Но это красиво в теории, а в жизни получается наоборот. А вообще – что ты прилип ко мне, как банный лист к одному месту? - вдруг заартачился Лёха.
- А чего ты ерепенишься? Я же тебя за язык не тянул, - хмыкнул я.
- Отвяжись, – сказал он и отвернулся к костру.
Темнота сгустилась ещё больше, кромка леса исчезла совсем, и только неподалёку всё так же плескались озёрные волны, да звёзды на небе стали крупнее и ярче.
- Слу-ушай! – саркастически улыбаясь, протянул я. - Ты что, совсем спятил, влюбился что ли на старости лет? Или мы от водочки такие сентиментальные стали? Ну, брат, ты и удивил меня.
- Я, может, сам себя ещё больше удивил, – сказал Лёха и подбросил в костёр сухих веток.
Взметнувшееся пламя тут же накрыло нас горячей волной, мы немного отодвинулись, и даже Чара проснулась. Подошла, ткнулась мордой сначала ко мне в бок, потом к Лёхе, посидела немного и, виляя хвостом, отправилась назад. Неспешно улеглась – чуть дальше от костра – и, положив морду на лапы, снова заснула.
- Лёх, а сколько ей лет-то? Надеюсь, не старая?
- Она мне ровесница.
Я поперхнулся. Прокашлявшись, уставился на него.
- Ну, что ты пялишься? – огрызнулся он. - Да, она мне ровесница.
- Ей, что – сорок восемь? Ты и вправду с ума сошёл. Срамотища-то какая, тебе что – молодых мало?
- Да пошёл ты… Что ты можешь сказать, если не видел её? И вообще – не важно, сколько лет человеку, важно – сколько души светится в глазах.
- Ух ты, куда тебя занесло – чуть ли не стихами шпаришь. Только я смотрю, ты и вправду, никак втюрился.
- Да не втюрился я, просто она мне такие письма писала… и по Аське*…
- Ой-е-ей... он ещё и по Аське общался. Ну, блин, обалдеть можно. И когда ты только успел? Небось, когда твоя в Пензу ездила?
- Ну, когда же ещё?
- И что по Аське?
- Да ничего... Слушай, у нас есть ещё выпить?
Я вспомнил про бутылку, которую намедни купил по какому-то случаю, но которая так и осталась наполовину невостребованной, - взял её из машины и вернулся на место. Отвинтил колпачок, плеснул в стаканы, – мы выпили. Хотел было разлить остатки, но Лёха мотнул головой:
- Не надо – ехать завтра.
Я выгреб последние картофелины из костра и через пару минут задал самый интересный вопрос:
- Лёх, скажи, а какая она…
- Такая же неповторимая, как и во всём.
- Ох, ядрёна мать, - с нескрываемой завистью простонал я. - Прям, идеал какой-то. Она хоть с кем живёт-то? Понятно, что мужика нет, но дети-то есть?
Вытащив из костра обугленную веточку, Лёха начал прикуривать, но я не отставал.
- Что, и детей нет? А почему? В таком почтенном возрасте…
- Ты, Колька, неисправимый циник, – дочь у неё. Отстань.
- Такой же, как и ты, между прочим. Ты что жениться собрался?
- Рехнулся что ли, куда я Катьку дену? Хоть и в разводе мы, а годы как-никак за плечами. Опять же – дом, машина, дети.
- Кстати, когда отремонтируешь свою красавицу? Долго ей ещё в гараже томиться?
- Да нет, осталось лоск навести.
- Так, но мы что-то не о том – кто-то из нас всё налево сваливает: то ли ты, то ли я. Давай уж, раскалывайся до конца.
- Слушай, может, остатки оприходуем?
- А, наливай! Была, не была, – где наша не пропадала! У тебя случайно нет её фотографии?
- Подожди, кажется захватил, – она как-то по электронке выслала, - и Лёха полез в нагрудный карман. - Вот, смотри.
С фотографии цветного изображения на меня глянула улыбающаяся женщина. В светло-голубом летнем наряде она стояла под высокой раскидистой липой, правой рукой держась за ветку, левой, – опираясь на талию. Ей и в самом деле можно было дать не больше тридцати, и в том, что она красива, сомнений не было, – в этом Лёха был прав. Я и сам бы приударил за такой, ни за что бы не пропустил, – на все сто процентов.
- Ну, что вытаращился? - с ехидцей спросил Лёха. - Хороша? А я что говорил? Так, всё – хватит, давай сюда.
- Классная баба! - чмокнув кончики пальцев, простонал я. - Я бы от такой ни за что не уехал, – уцепился за свою Катьку, как ненормальный. На, держи, - он протянул фото. - Таскаешь за собой... не боишься, что застукает?
- Не боюсь, оно у меня на работе в сейфе лежит, - ответил он. Подумав, добавил: - Такой радости, как с ней, я никогда не испытывал.
- Так уж и не испытывал. Не свисти, а Наташка? Что ты говорил о ней, – забыл?
- Какая Наташка? А-а… Да ничего я не забыл, но это было давно, и Соня другая, совсем другая.
- Сколько раз ты у неё был? - зевая, спросил я.
- У кого, у Сони?
- У Сони, у Сони, – я опять зевнул.
- А тебе-то что... много раз был.
- Значит, есть что вспомнить! То-то, я смотрю, в последнее время ты как-то странно замолчал.
- Может, закончим на этом? - Лёха заметил мою зевоту.
- Нет уж, нет уж – это я от водочки да от костерка разомлел, давай уж до конца. Как сейчас-то, – всё по Аське строчите?
- Ничего мы не строчим, даже по электронке не пишем.
- Вот тебе и любовь, ёлы-палы! И что так?
- Да не знаю, отрезвел маленько. Отрезвел и подумал - а зачем всё это? Ведь ничего в жизни изменить нельзя, да и надо ли менять? Всё давно устоялось, так что и ей голову нечего морочить. И не надо никакой любви - с любовью одна морока. А потом вдруг – не знаю почему – пришла другая мысль, противоположная. Неправда, - подумал я, - если бы она жила здесь, или где-то поблизости, мы бы обязательно были вместе – насколько это возможно. И вроде бы не хотелось так думать, но ничего поделать с собой не мог. Вся штука ведь заключается в том, что всё когда-нибудь да кончается, и любовь тоже, какой бы она ни была. Но если бы снова пришлось побывать в Питере, то не встретиться с ней я бы не смог.
- Ну, так съезди. Что, так сложно взять командировку?
- А зачем? Чтобы разбередить её душу и свою?
- А по-твоему, её душа сейчас спокойна? Ты ведь молчишь и ничего не объясняешь.
- Я как-то написал, что очень занят.
- Ой, как мило.
- Ну, она же в конце концов должна понять, что к чему.
- А тебе не кажется, что ты жесток с ней?
- А что ты так кинулся защищать её? – вскипел вдруг Алексей.
- Да в пику тебе, – сказал я. – То ты хвастался, что она особенная и надышаться на неё не мог, а теперь вот видишь... А она-то пишет?
- Месяц назад прислала небольшое письмецо, я хотел ответить, да закрутился. Так время и прошло.
- И что же она написала?
- Да так… ничего особенного. Но письмо – будто прощальное. Благодарит меня за всё.
Алексей замолчал, молчал и я. Костёр почти догорел, угли подёрнулись пеплом, и всё говорило о том, что пора на боковую.
- Знаешь, как она меня называла? - вдруг спросил он.
- Как?
- Она говорила: - Ты автор моего последнего сюжета о любви.
- Чёрте-что, - ругнулся я. – Если она сохнет по тебе, а ты не можешь забыть её… и что же выходит? Я бы на твоём месте сел в поезд и смотался в Питер немедленно.
- И что бы ты сказал?
- Я бы сказал, что ты не достоин быть автором её последнего сюжета, и что ты, дружище, – полный кретин.
- Ну, спасибо – обрадовал, прямо-таки утешил, - Алексей поднялся с чурбака. - Но это только одна половина правды.
- А вторая? – спросил я, тоже поднимаясь.
- А вторая… - завтра же беру билет и еду в Питер.
* * *
Поезд «Москва–Петербург» прибыл точно по расписанию. Выйдя на перрон, Алексей немного постоял, наслаждаясь осенней прохладой, потом взял такси и поехал на Васильевский остров. Он смотрел на пробегающие мимо дома и представлял долгожданную встречу, о которой вопреки себе мечтал всё это время. Соня простит меня, - думал он, – простит и скажет, что наш сюжет ещё не окончен.
Через полчаса, расплатившись с водителем, Алексей вышел из машины, миновал устланный жёлтыми листьями сквер, дошёл до аптеки, постоял около неё, словно обдумывая что-то, и, повернув направо, вошёл в подъезд дома напротив. Лифт громыхал где-то наверху, и он не стал его дожидаться. Поднявшись на площадку третьего этажа, подошёл к двери с табличкой «№ 12» и нажал кнопку звонка. Он звонил минут пять, до тех пор, пока не открылась дверь напротив.
- Не звоните, - послышался чуть хрипловатый женский голос.
- Почему? - сам того не ожидая, испугался он. - А где Софья Петровна? Что-нибудь случилось?
- Слишком много вопросов задаёте, а ответ один.
Алексей поставил саквояж на пол, вытащил платок из кармана, промокнул лоб, и только потом спросил:
- И какой же… этот ответ?
- А такой: она здесь больше не живёт.
- Как не живёт? А где она?
- В Америке, милый. Раньше надо было заботиться, а то уехал, будто сгинул, а она тут…
Так, значит Соня уехала. Уехала и больше не вернётся, потому что её дочка там. А он… Он снова пропустил что-то важное.
Алексей хотел было спросить, давно ли она уехала, но дверь закрылась.
Да какое теперь это имеет значение? Никакого. Их неоконченный сюжет окончен. Он поднял саквояж и стал медленно спускаться по лестнице, – мысли одна за другой сновали в его голове.
Ничего подобного, - уцепился он за одну из них, - всё равно найду её! Всё равно… чего бы это не стоило!
Он глянул на часы – до отхода «Красной стрелы» на Москву оставалось полтора часа. Он успеет.
* Ася – название программы ICQ на компьютерном сленге.
2006 г.